Вот как описывает те события издание «Донбасс»:
Борьба за Донбасс началась еще зимой 1943-го в донских и приволжских степях. Продолжалась летом на рубеже рек Северский Донец и Миус, а закончилась осенью у Приднепровья. Почти за 40 суток непрерывного наступления в августе-сентябре войска двух фронтов (Юго-Западного под командованием генерала армии Родиона Малиновского и Южного, которым руководил генерал-полковник Федор Толбухин) продвинулись на глубину более 300 километров, разгромив 11 пехотных и две танковые дивизии противника. Практически каждая пядь нашей земли, которую около двух лет топтали сапоги оккупантов, была залита кровью. И хоть окончательно область избавили от фашистской погани позже, чем Донецк (тогда — Сталино), именно изгнание гитлеровцев из сердца края считается Днем освобождения Донбасса.
Если бы пушка могла говорить…
К началу Великой Отечественной войны теперешний Донецк насчитывал 507 тысяч человек, обеспечивал 7% общесоюзной добычи угля, 5% производства стали и 11% производства кокса. Освободителей встретили руины (в центре уцелели только гостиница «Донбасс», где располагалось гестапо, да театр оперы и балета), а количество жителей сократилось до 175 тысяч. Лишь в шурф шахты 4-4 бис «Калиновка» было сброшено не менее 75 тысяч человек.
— Об освобождении облцентра нельзя говорить, не вспомнив линию Миус-фронта. Это была отлично укрепленная зона на подступах к Донбассу. Фашисты уцепились за нее буквально зубами, — рассказывала зав. отделом Советского периода Донецкого областного краеведческого музея Жанна Крыжная. — А потом поступил приказ командующего группой армий «Юг» Эриха фон Манштейна об отступлении. И там значилось, что после себя нужно оставлять кровь и пепел: ни одного целого здания, ни одной коровы, ни одного вагона с углем. Людей гнать в германское рабство либо убивать.
Враг оказывал бешеное сопротивление. Об этом много чего могла бы рассказать имеющаяся в музее противотанковая 45-миллиметровая пушка, которая использовалась в прорыве Миус-фронта и штурме Саур-могилы, где долгое время стояла в качестве первого памятника. Лишь в 60-х годах прошлого века, когда на печально известной высоте 277,9 метра появился мемориальный комплекс, она перекочевала сюда. Причем втаскивали громадину на третий этаж через окна с помощью специальных механизмов.
На кургане под ураганным огнем капитально окопавшегося противника с 28 по 31 августа сложили головы тысячи солдат и офицеров 5-й ударной армии…
Командир 50-й гвардейской стрелковой дивизии (наряду с 230-й полковника Украинского и 301-й полковника Антонова она за освобождение столицы Донбасса получила название Сталинская) полковник Антон Владычанский (позже — генерал-майор, почетный гражданин Донецка) вспоминал, как при прорыве Миус-фронта пришлось преодолеть километры минных полей, доты и дзоты. Там был кошмар. Всего же, освобождая Донбасс, полегли более 273,5 тысячи солдат и офицеров Советской армии, партизан и подпольщиков.
К «крабам» — по кукурузе
До того, как вышвырнуть фашистов из Сталино, советские войска освободили свыше 200 населенных пунктов области, в числе которых Часов Яр, Артемовск, Дзержинск, Харцызск, Константиновка, Славянск, Дружковка…
Подполковник запаса Борис Робул, бывший в то время командиром 92 истребительного полка 6-й отдельной артбригады, вспоминал, что на подступах к Сталино, на рубеже реки Грузской в районе Моспино (туда наши войска вышли 4 сентября), их встретили «крабы» — массивные бетонные и металлические колпаки, укрепленные над «колодцем», в котором стояли легкие орудия и пулеметы. «Когда наши подразделения находились еще вдали, окно открывалось полностью и велся огонь из пушек малого калибра. С приближением атакующих цепей окно закрывалось, и через решетку начинал строчить пулемет», — рассказывал Борис Пантелеймонович, который после войны остался в Сталино и создал здесь школу радиоэлектроники.
— В музее есть его часы, на них — 15 минут четвертого, — показывала Жанна Петровна. — Именно в это время начался один из тяжелейших боев, расчистивший дорогу к сердцу края.
Конструкция пушек, которым командовал Робул, имела высокий заметный щиток, предохраняющий от вражеского огня. Наши решили его снять и незаметно подобраться к одному из «крабов», который не давал покоя. Дали предупредительный огонь влево, чтобы отвлечь внимание. А сами с пушкой на руках по остаткам кукурузы прошли в обход. И с расстояния в 400 метров лупанули по фашистскому укреплению!
— Разбить не разбили, но противник умолк, — продолжала Крыжная. — Подбежали и вытащили оттуда двух совершенно обалдевших от звона в ушах солдат. Когда стали их допрашивать, выяснили, что это штрафники-австрийцы. И к дзоту они были прикованы.
«Вокруг сущий ад»
Разметав моспинских «крабов» (ко времени подошли и «катюши»), освободители вышли на южную окраину Макеевки. Здесь тоже шли тяжелейшие бои, тем более, что немцы на подступах к городу прикрывались живой стеной из местных женщин и детей. А подпольщики, выйдя на связь с 301-й стрелковой дивизией под управлением Владимира Антонова (Герой Советского Союза, почетный гражданин Донецка), взывали: срочно освобождайте город, фашисты устраивают облавы, набивают людьми теплушки и вывозят в Германию.
Держа связь с подпольщиками, наши солдаты ворвались в Макеевку, но немцы снова отбили часть города. В конце концов их вышибли оттуда окончательно, выйдя вечером 6 сентября на восточные окраины Сталино. Первой в теперешний Донецк ворвалась, преодолев оборону противника за поселком Щегловка, 301-я стрелковая дивизия Антонова. А вот ни гвардии-полковник Франц Гринкевич, ни генерал-лейтенант Кузьма Гуров, увековеченные в столице края, ее не освобождали (хоть долгое время им приписывали эти заслуги). Но за Донбасс бились.
Генерал Иван Рослый, который командовал 9-м стрелковым корпусом, вспоминал: «Мы видели, как варварски разрушают и сжигают фашисты промышленные предприятия и жилые кварталы. Клубы черного дыма, висевшие над городом, заставляли нас торопиться… 320-я стрелковая дивизия, обходя город с севера, в течение ночи освободила Александро-Григорьевку и Путиловку. 230-я стрелковая дивизия в это же время полностью очистила от врага железнодорожную станцию и северную часть города. В этих боях названные выше дивизии разгромили крупные силы немцев и захватили многочисленные трофеи, в том числе 400 вагонов с различным военным имуществом. 301-я стрелковая дивизия, наступая с востока, к утру оказалась в центральной и западной частях города. Левее 50-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника Владычанского ворвалась с юго-востока. К утру 8 сентября передовые подразделения наступающих вышли на западные окраины Сталино. Это означало, что освобождение столицы Донбасса от немецко-фашистских захватчиков завершено».
Это читается минуты. А продолжалось часы. Страшные, кровавые, в копоти и дыму. «Противник бешено сопротивлялся. Вокруг сущий ад, грохот, перепонки в ушах, кажется, вот-вот лопнут от уханья бомб и снарядов. За каждым углом, завалом — смерть», — писала политработник Анна Никулина в книге «Пламя в ночи».
Антоновцы ворвались в студгородок индустриального института (теперь ДонНТУ), потом докатились до площади Советов (сейчас — Ленина). Увидели, что с нее бьет мощнейшая вражеская пушка. Бойцы 301-й вызвали на подмогу артиллерию, 50-я, наступавшая по проспекту Ильича, сделала то же самое. Орудие расколотили.
— Когда 50-я стрелковая поднималась к главной площади города (они перебрались через Кальмиус по развалинам моста, который позже наладят саперы, дав возможность танкам войти в Сталино), в одной из боковых улиц наткнулись на гору трупов. Оккупанты расстреляли мирное население, — рассказывает Крыжная. — Потрясали развалины. Но это было не главное: над черным от копоти и горя городом расцвели красные знамена. Начиналась новая жизнь.
***
Приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении нашего края занимал всю первую страницу «Красной звезды». Остававшееся внизу место заполнили снимки Сталино и жителей города, приветствующих советские войска. 8 сентября Москва салютовала освободителям Донбасса двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий.
