Вот как описывает жизненный путь героя, проживающего в Димитрове, издание «Донбасс»:
С 5 класса — с парашютом, с 15 лет — под землей
Седьмой ребенок в семье крестьян из села Беркозовка, что на Черкащине (всего у родителей было десять детей), он с мальства то скотину пас, то в огороде ковырялся. В голодный 33-й спасло, что с сестрой ходил на Мироновскую научно-исследовательскую станцию «буряки убирать». Получал шмат хлеба да кормежку трижды в день. А в 1935 году, когда ремонтировал ящики на железнодорожной станции, увидел на проходящем поезде объявление о наборе в одно из фабрично-заводских училищ Донбасса. Попрощался с родными и рванул.
— В Макеевку приехал, имея в котомке пару полотняного белья, да льняной костюмчик, сшитый евреем, что жил у нас в селе, — вспоминает Николай Иосифович. — Меня, 15-летнего пацана, сначала брать не хотели. Молод-де еще… Уговорил директора ФЗО годок мне приписать. Отучился шесть месяцев, да и пошел в шахту №19-20 — помощником врубмашиниста. Семь потов горячих сходило, но то ничего. А холодным прошибло, когда взрыв метана застал бригады во время пересменки. Уйма народу тогда погибла. Мы же только-только на поверхность поднялись…
В феврале 39-го Буслю призвали в армию. Отучившись в харьковской полковой школе, попал в 214 воздушно-десантную бригаду, расположенную в городе Марьина Горка (железнодорожная станции Пуховичи, в 63 км от Минска).
— Я ведь парашютист со школьной скамьи, — улыбается он. — Кто хотел, того из Беркозовки на подводах по воскресеньям возили в Белую Церковь, где была парашютная вышка. Там я и начал прыгать — с пятого класса. Даже получил удостоверение «школьного парашютиста».
… Спустя какое-то время его ожидала школа контрразведки в Минске. Мог ли он подумать, что премудрости скрытой борьбы с врагом, в том числе взятия «языка», которым обучал их Калашников — однофамилец создателя легендарного автомата — скоро придется применять на практике?
Сердца освободителей под мундирами оккупантов
— 21-го июня 1941-го мы были на тактических занятиях, рядом с границей. Видели, как немцы согнали к ней мотоциклы, танки и так далее. Доложили начальству. Нам в ответ: «Не дергайтесь, это просто маневры». А ранним воскресным утром враг попер, — машет рукой ветеран. — Мы выскакивали из палаток, а по нам лупили фашистские пулеметы. У нас же и патронов-то боевых не было. Дернулись в рукопашную, немало голов сложили, но и оккупантам тогда вломили — будь здоров!
Впрочем, та победа стала лишь маленькой ложкой меда в большущей бочке дегтя. 214-я воздушно-десантная бригада вскоре оказалась в тылу. Не по своей воле. Фашистская машина, набирая ход, всё глубже вгрызалась в территорию СССР. Десантники то и дело устраивали диверсии, однажды даже совершили дерзкий налет на Марьину Горку и пустили под откос вражеский эшелон с боевой техникой и боеприпасами. Но серьезно противостоять оккупантам возможности не было — уж слишком оказались не равны силы. Лишь в конце августа остатки бригады пробилась к своим.
— Отступали до самой Москвы, — досадливо качает головой фронтовик. — Только займем оборону, а нам приказ — пятиться, немец уже обошел…
Настоящие дела, по мнению Бусли, начались, когда его и еще 16 человек, занимавшихся у Калашникова, вызвали в штаб фронта. И дали первое разведзадание: узнать, что за силы сосредоточил враг под Смоленском.
— Выбросили нас без происшествий. Старшим группы был Калашников. Связались с партизанами, составили план действий. И сделали ставку на засаду на дороге, — рассказывает ветеран.
Незадолго до десантирования.
Действовали предельно дерзко. Когда остановили легковую машину, везшую генерала, тот аж слюной изошелся — так орал на глупых «солдафонов». Присмирел лишь, поняв, что под немецкими мундирами бьются советские сердца.
— Машину пустили под откос, вытрясенные их генерала сведения передали в штаб. Получили благодарность и приказ — возвращаться живыми. Немало сил приложили, чтобы выполнить, — отмечает старый десантник.
О гибели отца узнал от Ковпака
Еще одна выброска произошла недалеко от Курской дуги. Там уже и в бой пришлось вступить, поливая врага из видавшего виды автомата ППШ, и «языка» брать под посвист пуль, и ретироваться, набившись в маленький самолет, как селедки.
Группа, в которую входил Бусля, внесла свой вклад в победу во время Курской битвы. «Благодаря блестящей работе советской разведки весной 1943 г. мы располагали рядом важных сведений о группировке немецких войск перед летним наступлением… Хорошо работающая разведка была также одним из слагаемых в сумме причин, обеспечивших успех этого величайшего сражения», — напишет позже маршал Георгий Жуков.
Не забыть Николаю Иосифовичу и выброску в родной Черкасской области. Тем более, что там, на Левобережной Украине, судьба свела его с легендарным партизанским командиром Ковпаком. «Он и рассказал, что отца моего повесили полицаи, — вздыхает Бусля. — А еще — что гадов тех его соколы уже перебили. Кстати, в отряде Сидора Артемьевича воевал мой брат».
Взяв документацию одного из немецких штабов, десантники-разведчики передали командованию, что сильнейшая оборона противника сосредоточена в Корсунь-Шевченко. И в начале 44-го Советская Армия окружила там 80-тысячную группировку вражеских войск.
— Под Корсунью мы с Калашниковым чуть не погорели, — вспоминает фронтовик. — Наткнулись на немецкую огневую точку. Крыли нас плотно, головы не поднять. Я всё же ухитрился подползти и погасить ее двумя лимонками. Но «Славу» эту, — показывает на орден, — получил не за тот незаметный подвиг, а за форсирование Днепра.
Стойкий донбасский солдатик
Потом были выброски в Белоруссии, Польше, где в одном из портовых городов нашим разведчика здорово подсобил местный железнодорожник-обходчик.
— Оказывается, фрицы разбили штаб… в его доме. Он сначала с нами свиделся, а потом туда сходил. Вернулся минут через десять. «Можно брать их тепленькими, — говорит. — Дрыхнут даже часовые». Ну, мы и налетели. Скорехонько передали своим добытые данные об артиллерии, танках… И наши по этим ориентирами так жахнули, что немцы мимо нас, спрятавшихся за какими-то составами, неслись, ничего не видя, что зайцы, — хлопает себя по коленке фронтовик.
Последнее десантирование было на Одере в апреле 45-го. Немцы открыли шлюзы, получилось море разливное.
— Мы так и передали: «Вода — страшна». Ну и прочие данные: об оборонительных порядках врага, лучшем времени наступления. Когда началась пальба, оказались аккурат между своими и чужими. И шесть часов просидели в воронках, полных воды. Там-то меня ранило. Осколок вошел в голову, а я даже не почувствовал. Уже потом увидел — что-то течет. Оказалось, не вода, а кровь. Рану обработали лишь, когда оказался в штабе. В госпиталь идти отказался. А на память о том ранении остались шумы в голове да вот эта шишка, — показывает он, приподнимая кепку.
Победу он встретил в Магдебурге. Потом Буслю перебросили и на японский фронт, но участия в военных действиях там не принимал. Хотел остаться на сверхсрочную службу, а ему сказали: «Ты горняк, теперь твой фронт — угольный».
«Закончится война, вернусь и женюсь на тебе»
— Вот моя первая жена, первая любовь. Ниночка, — показывает Бусля истертую фотокарточку. — Впервые мы увиделись в 1943-м, когда наша часть проходила сквозь Димитров. Я разговорился с одним стариком, указавшим, где обитают те, кто служил полицаем. Вдруг из дома выходит девушка, дочь моего «информатора». Худенькая черноволосая красавица. «Сколько тебе лет?» — спрашиваю. «А вам на что?». «Закончится война, вернусь и женюсь на тебе», — отвечаю.
…Но она его не дождалась. В 1946-м вышла за другого. Да только не ужились, и она, забрав общую дочку, вернулась к отцу.
Узнав об этом, Николай не отступился. Купил булку хлеба, конфет для ребенка. И с этим набором пошел сватать… С Ниной они прожили вместе более пятидесяти лет, родили двух общих деток. А в 1997-м ее не стало. Схоронил ветеран и вторую супругу, с которой делил беды и радости восемь лет и восемь месяцев. Ушли дочь, зять. Но оставшихся — куда больше: сын и приемная дочь, шестеро внуков-внучек, восемь правнучек и один правнук. И для всех он — не просто отец, дед и прадед, а — настоящая легенда. Слава Богу, живая…
…В Димитрове, куда прибыл, чтобы связать жизнь с разлюбезной Ниночкой, устроился на шахту им. Димитрова. Видел Бридько, Жукова, Северинова, Белика, прочих Героев Соцтруда. 24 года проработал проходчиком, 12 лет мастером-взрывником. Ветеран и инвалид войны и труда, он получил уже в новом веке орден «Шахтерской Славы».
…Ну, а 9 Мая стойкий донбасский солдатик традиционно вышел на демонстрацию. Выпил «крапелюшечку» за Победу. И уронил слезу, заметив очередную потерю в ветеранских рядах.
Николай Бусля в Димитрове у мемориала павшим воинам: «С каждым годом нас остается всё меньше и меньше».
